|
||||||
Даже имя дается, чтоб кто-то услышал его. вот, наверное, главное кредо романа, во всяком случае первой его части. Молодой рыцарь из Ирландии Зар встречает на берегу моря во Франции путешественника и бродягу Вальминта д’Анжи — юного дворянина, чье поместье было продано за долги. Веселый и мечтательный, Вальминт оказывается хорошим и верным другом. Вместе они едут в Ирландию, чтобы строить там волшебный замок Света, который станет желанной целью для ищущих знания и защитой для нуждающихся в помощи и исцелении. Зар — не просто рыцарь, а рыцарь-маг, постигший божественное Творящее Слово. Здесь в повествовании автора явственно слышатся отголоски греческих мистерий времен Пифагора и Критского лабиринта и кельтской магии времен короля Артура. Н. Иванова, Зар встречает Вальминта (Август 1494 года от Рождества Христова) Чтоб с другом, братом рядом быть, Зар неторопливо ехал верхом вдоль забора старого яблоневого сада, спускающегося к морю. Ветви яблонь склонялись через изгородь и были усыпаны глянцевыми зелеными плодами, уже крупными и сладкими в это время лета. Из-за далеких дюн ветерок приносил соленый запах водорослей, и он смешивался с ароматом яблок и влажной земли. Полуденный час выдался совсем тихим и одиноким. Лишь с безоблачного неба доносился изредка крик пролетающей чайки. (отрывок из главы)
Люди встречаются и расстаются, — Начнем? — Зар вынул меч из ножен. У него был легкий клинок, благодаря чему соперничество с Вальминтом становилось возможным: в противном случае, рапира не могла бы устоять против тяжелого боевого оружия. К этому моменту конь уже был оставлен на лужайке в прибрежном лесу и щипал свежую травку, а дорожная сумка Зара стояла у маленького костерка, который они с Вальминтом разожгли на опушке, в полусотне шагов от берега. Вальминт взял в руки рапиру. Сверкнул зубами в улыбке: — Начнем. Несколько мгновений они примеривались друг к другу, пытаясь отвлечь ложными выпадами, но затем клинки стремительно столкнулись, брызнув снопом искр, и началась борьба, в которой ни один не хотел уступать. У Вальминта оказалась на удивление твердая рука. Он быстро наступал, наносил короткие удары и отскакивал назад, ускользая из-под ударов Зара и вновь бросаясь в атаку, и если бы рыцарь не был так хорошо тренирован, ему бы совсем непросто было выстоять против ловкого и напористого противника. Французом овладел нешуточный азарт, его голубые глаза воинственно сверкали. Было видно, что он наслаждается игрой, которая шла вполне всерьез, хотя противники не испытывали ожесточения, свойственного настоящему поединку, и не намеревались повредить друг другу. Зар все-таки стал одолевать француза: тот наконец начал приметно уставать, однако ничуть не собирался сдаваться. Решив взять неожиданностью, Зар резко сменил стиль и стремительно пошел в атаку: клинки засверкали и зазвенели с удвоенной силой, затем скрестились и противники, сойдясь вплотную, напрягли все силы стремясь обезоружить друг друга. По лицу Вальминта тек пот, но и Зар был основательно измотан. Зару так и не удалось выбить оружие из рук Вальминта. Пришлось использовать прием, незнакомый его сопернику: в результате француз оказался словно пойманным в ловушку, с правой рукой, заломленной назад и взятой в крепкий захват, хотя и по-прежнему сжимал в ней оружие; но теперь его жало стало безвредно и он тщетно старался вырваться из неудобной и сковавшей его позиции. Зар не собирался причинять своему сопернику серьезную боль, но ему хотелось испытать его: — Брось рапиру! — Ну уж нет! — Вальминт строптиво рванулся и охнул от боли, но оружия так и не выпустил. Зар тотчас разомкнул захват и отступил на шаг: — Достаточно. Отдохнём. Вальминт остановился, тяжело дыша и потирая правую кисть. Зар воткнул меч в песок. Француз поступил так же со своей рапирой, но смотрел на него негодующе: — Как ты это сделал?! — Я покажу тебе, только уже без оружия, — рыцарь восстановил дыхание. — Это важно знать. Есть и другие похожие приемы. Ты понимаешь, что, попав в такой захват в настоящем бою, не будешь иметь шансов? — Покажи мне прямо сейчас! — Вальминт все еще выглядел уязвленным, хотя старался скрыть это. Зар решительно шагнул к нему и положил руку ему на плечо: — Благодарю тебя, ты доставил мне настоящую радость. Я давно не встречал противника, равного мне по силе. Я с радостью покажу тебе все, что умею, но только когда ты перестанешь сердиться. — Гнев из глаз Вальминта исчез как по волшебству. Он вдруг рассмеялся: — Пойдем к костру, мой друг. Я поставил там воду в котелке, она наверное уже выкипает. Я бросил в нее лесных трав. А потом ты покажешь мне свои фокусы… Глава VIII Аннета Невозможно удержать под крышей юного и неискушенного человека, которому все интересно в мире и который похож на прекрасную сильную птицу, готовую лететь навстречу своей судьбе. Крылья окрепли, и неизведанное манило в полет своим загадочным далеким дыханием, а ветер с голубых небес вливал в грудь аромат весны. И однажды Вальминт все же нарушил запрет Али. * * * Со многими случалось и случится, Но каждый раз иная счастья птица, И вновь любовь творится на Земле В шатре и шалаше, в пещеры мгле Или в горах, где небо в грудь струится И в облака уносит на крыле… И не прочесть ответа на челе: Как будет с вами — кто здесь поручится? Той весною 1491 года Вальминту почти сравнялось двадцать лет. Воспоминания о боли и страданиях, которые он пережил на пути в Дамаск, смягчились и почти не тревожили его: жизнь под защитой Али залечила его душевные раны. Даже воспоминания о родителях, о Франции сейчас не мучили его так, как прежде, хотя ни дня не проходило без мыслей о возвращении на родину. В доме Али юношу любили и заботились о нем; его силы расцвели. Он напоминал молодое дерево, которое в ближайшем будущем даст плоды. Красивый и стройный, с открытой улыбкой и сияющим взглядом, он радовал глаз мастера Али и казался неутомимым в работе, и его звонкий голос и смех вплелись в жизнь старого дома, как солнце вплетается в струи ручья. Простая, мирная жизнь, мирный сон под крышей учителя… Но весна имеет над сердцем могущественную власть… * * * Свежим, солнечным майским утром, когда во дворе было пусто, ибо Али отлучился из дома, Вальминт решился сделать вылазку в Дамаск. Сегодня стены, ограда дома тяготили его: ему хотелось подышать струящимся воздухом весны, хоть ненадолго влиться в движение текучих улочек, уносящих путника вдаль как маленький весенний листок. Ему хотелось побродить неузнанным среди узорчатых стен мечетей под голубым небом, среди говорливой толпы и почувствовать себя частью этой жизни, суетой напоминающей ему Гавр или маленькие прибрежные городки в родной Франции. Он не собирался уходить далеко и даже не сомневался в том, что с ним ничего не может случиться: к тому времени, о котором мы говорим, Али уже не раз отправлял юношу с поручениями к друзьям, живущим по соседству, и он хорошо изучил ближайшие и более удаленные улицы и совершенно перестал испытывать в Дамаске какую-либо растерянность или неловкость чужака перед незнакомым и суетливым народом. Вальминт полагал, что уж непременно вернется домой до прихода Али и закончит все домашние дела еще до того, как нога его учителя ступит на порог. И Али даже в голову не придет, что его трудолюбивый ученик тоже куда-то отлучался… Но судьба повела юношу в тот день иной дорогой: едва выйдя в свой переулок, он уловил дивный аромат цветов, витающий в весеннем воздухе, и увидел напротив, возле стены, цветущее, всё розовое миндальное дерево, напоминающее прекрасный рисунок на фоне голубого неба. Вальминт д’Анжи, сам не отдавая себе в этом отчета, вздохнул… Странная тоска пронзила все его существо. Словно очарованный, он перешел дорогу и остановился под шатром нежно-розовых ветвей. Его взгляд устремился вдаль, словно прозревая за стенами Дамаска свободу, и любовь, и счастье. Молодой мечтатель забыл, куда направлялся, да и забыл, по правде говоря, обо всем на свете… * * * В эту минуту у входа в переулок раздались легкие шаги, и Вальминт увидел, что, не замечая его, к нему легким шагом приближается молодая женщина… скорее, девушка, очень уж грациозной и стройной была ее фигурка, полускрытая чадрой. Впрочем, через мгновение чадра была гневно откинута не по-восточному решительной рукой. Изумленный (и по-прежнему скрытый от девушки ветвями дерева), Вальминт увидел прелестное и грустное лицо с большими темно-серыми глазами, вздернутым носиком и упрямым подбородком, какие можно встретить у крестьянок в Голландии и на севере Франции. Картину довершали нежные розовые щечки, говорившие о том, что если девушка и недовольна своей судьбой, то во всяком случае не терпит лишений и жестокого обращения. Все еще не замечая Вальминта, девушка уронила на землю корзину, которую до этого держала в руке, и закинув голову засмотрелась в высокое голубое небо, по которому пролетали перелетные птицы. Вальми заметил, что кое-где у нее на скулах золотятся веснушки, похожие на задорные солнечные запятые. Сердце у него отчаянно билось… Незнакомка задумчиво запустила руку себе в волосы, словно обдумывая какой-то план, и на мгновение явно забыла о том, где она находится, околдованная тишиной переулка и ласковым, теплым воздухом весны. Потом она решительно тряхнула головой, отчего на лоб ей упали солнечно-золотистые пряди, и наклонилась за корзиной… Тут она увидела Вальминта, смотревшего на нее, и вздрогнула словно от удара молнии. Серые глаза широко раскрылись и тут же вспыхнули возмущением, а потом насмешкой: юноша выглядел растерянным и смущенным, но не мог оторвать от нее взгляда. Девушка резко подняла корзину и вызывающе двинулась в его сторону, не потрудившись накинуть на лицо чадру: она приняла Вальминта за араба, и ей хотелось подразнить мальчишку, так откровенно глазеющего на нее. Проходя мимо него и дерзко улыбаясь, красавица презрительно проговорила: — Ну, и что ты мне сделаешь, мальчик, со всеми вашими законами шариата? Небось приятнее смотреть на женщину с открытым лицом? Смотри, коли нравлюсь… Чем ты мне можешь помочь… Глупый мальчик… Произнесенные слова музыкой отозвались в душе Вальминта: то был его родной язык! Девушка миновала его, бросив напоследок презрительный взгляд. — Нет! Погоди!.. Постой! — воскликнул потрясенный Вальминт по-французски. По счастью, в переулке, кроме них с девушкой, никого не было, и нарушающее все нормы приличия происшествие никто не заметил. Какое действие его слова произвели на гордячку, надо было видеть: она замерла на месте, а затем, словно ее толкнули обратно, стремительно бросилась назад к Вальминту. Схватив его за руки выше локтя, она воскликнула: — Так ты француз?! — ее глаза наполнились слезами и лихорадочно блестели, а губы задрожали, словно она встретила невесть когда потерянного брата. Вальминт так же лихорадочно обнял ее и прижал к себе, всматриваясь в серые, как у него самого, глаза, и поспешно заговорил: — Да, я француз, я пленник, как и ты. Но я живу здесь в учениках у мастера Али… Откуда ты? Девушка продолжала держать его за руки, словно боялась что он сейчас исчезнет, и Вальминта вдруг охватило упоение, ни с чем не сравнимое в его жизни. — Я с запада Франции, недалеко от Гавра… Меня похитили, уже два года… Я все равно, все равно убегу! А ты?.. — Я из Лангедока… — Вальминт заговорил тише, не выпуская ее из объятий, и девушка понемногу перестала дрожать как в лихорадке. Но и ее вдруг охватило иное чувство: глаза, удивленно устремленные на Вальминта, засияли, губы порозовели… — Мы одинаковые с тобой… — прошептала она и, прелестно улыбнувшись, еле слышно спросила: — Как тебя зовут? — Вальми… — Меня — Аннета… С миндального дерева на них вдруг тихо посыпались цветы. — Не уходи, Аннет, не уходи… * * * О, ликованье пробужденных, поющих рек! Неистовый, непокоренный весенний бег! Миг страсти полного цветенья зови, лови! Непобедимо возрожденье весны, любви. Маленький сарайчик возле кузницы, где хранил инструменты Али, на два часа стал райским садом, а старая рогожа, в спешке брошенная на пол, — ковром из райских благоухающих цветов, на котором расположились упоенные счастьем влюбленные. Вальминт, который никогда еще даже не целовался, был ошеломлен обрушившимся на него блаженством и потоками тепла и неги, которые опьянили его и переполнили душу и тело. Впрочем, ему сейчас казалось, что у него две души, и между ним и возлюбленной, стонавшей и что-то шептавшей в его нежных объятиях, не осталось преград. Каждое его прикосновение встречало ответную ласку, пока он весь, кроме маленькой крупицы памяти, не обратился в одну поющую струну или безграничное, звучащее музыкой звездное небо… А Аннете, которая на пиратском корабле перенесла горе и оскорбления, любовь этого юноши казалась раем. Вальминт ласкал и ласкал ее неутомимо, целуя с ног до головы, пока она тоже не превратилась в сияющее, самозабвенное пространство, в котором минуты были равны вечности. И земные, наполненные вечностью два часа длились и длились… Глава IX Волшебство любви Вальми и Аннета стали встречаться… Второе свидание влюбленных происходило три дня спустя возле дома Аннеты, в окруженном высокой каменной стеной яблоневом саду. В назначенный час Вальми пробрался в сад, легко перемахнув через стену. Здесь влюбленным, хотя и на недолгое время, ничего не угрожало: хозяин Аннеты дремал после полуденной молитвы, женщины, обслуживающие дом, колготились на кухне. В саду царила божественная тишина, в окружении которой юноша и девушка были словно единственными людьми на Земле… Влюбленных скрыла густая трава под старой яблоней, и вновь — пускай хотя бы на полчаса! — сомкнулись руки и губы, и для Вальминта и Аннеты была только безграничность их любви и нежности… Когда Вальми пришла пора уходить, — а это произошло очень скоро, потому что он должен был скрыть свою отлучку от мастера Али, да и Аннету могли начать искать, — он нежно привлек возлюбленную к себе: — Мы всегда будем вместе, Аннет. Аннета промолчала и лишь склонила голову ему на грудь. Солнце сквозь листву ласкало им обоим волосы, рассыпая по ним золотистые искры… И еще минута прошла в блаженстве перед неизбежной разлукой. — Когда мы увидимся снова, любимая?.. * * * Вальминт был, в сущности, мирным человеком. Он просто хотел быть любимым, счастливым, дать радость кому-нибудь другому. Полюбив Аннет, он сделал это так, как делал всё: всей душой, безгранично и безраздельно. Настрадавшийся за год одинокого бродяжничества по Франции без семьи и близких, а потом в плену, юноша и помыслить не мог, чтобы расстаться со своей возлюбленной. Он решил жениться на ней. Его совершенно не беспокоило, что Аннет была из простого сословия: они с ней могли бы пожениться, оказавшись во Франции, и никто не стал бы мешать их венчанию. Вальминт с Аннетой потянулись друг к другу всей душой… Но сейчас, когда они виделись почти каждый день, сохранять тайну своих встреч в саду и не ставить под угрозу жизнь становилось все труднее… Али стал замечать, что с его учеником происходит что-то необычное, хотя тот и был по-прежнему усерден в работе. Юноша улыбался, стоя за наковальней, и порою смотрел куда-то вдаль, не отвечая на обращенные к нему слова. «Весна…», — думалось Али. А весна в Дамаске цвела в несравненной красоте, и любовь юноши и девушки, встретивших друг друга в одиночестве плена, расцветала вместе с ней. И для них обоих она была волшебством и чудом… Так шли дни, которых влюбленные не считали, не зная о том как хрупко их счастье, словно миг в колеблющемся отражении вечности… Глава VIII Битва в караване (Сентябрь 1491 года от Рождества Христова, малонаселенная местность недалеко от Исфахана)Были сумерки, не нарушаемые ни единым звуком кроме фырканья верблюдов и лошадей. Мечи путников покоились в ножнах; арабы дремали в седлах, не расслабляясь, впрочем, настолько, чтобы перестать улавливать дыхание предвечернего ветра. Оставалось девять дней пути до Басры: время, когда впору думать о домашнем очаге и любимых, ожидающих тебя у приветливого огня. Вальминт, не обремененный семьей, с любопытством оглядывался по сторонам, предпочитая всматриваться в огоньки далеких жилищ и вдыхая свежий, прохладный вечерний воздух. Али, проверяя лежащую вокруг местность, отъехал за плоский, поросший травой холм — единственную преграду за сегодняшний переход, способную послужить для человека каким-то укрытием. На темнеющем горизонте уже начинали зажигаться далекие звезды… * * * Все случилось внезапно и стремительно: устрашающий вопль и топот множества ног, предупреждающий крик Али Месха, вихрем несущегося к каравану, тревожные крики арабов и рёв верблюдов, звук оружия, поспешно вырываемого из ножен… Мысли о привале, любые мысли о чем бы то ни было, — всё было сметено лавиной посыпавшихся вонючих тел, когда толпа оборванцев, размахивая ножами и саблями, ринулась на верблюдов и людей Фарида. Закипела яростная и жестокая схватка. * * * …Али дрался как бешеный, успевая отражать удары троих. Клинки звенели и сверкали, раздавались яростные крики и визг нападающих, но воин сражался молча, лишь изредка издавая неистовый боевой клич, сливающийся в единое целое с вихрем ударов. Одного разбойника он быстро вывел из строя, пронзив ему грудь мечом, второму удар его кинжала пришелся прямо в горло и он рухнул, захрипев и обливаясь кровью… Третий противник араба готов был обратиться в бегство, но в это мгновение на Али сбоку набросили веревочную петлю и она швырнула его на землю. С воплем ярости он рванулся вверх, пытаясь освободить руки, и над ним серебряной вспышкой мелькнул кинжал последнего нападающего. Этот кинжал стал бы последним, что увидел в жизни Али, но удар почему-то не достиг цели: вместо этого разбойник вскрикнул и упал навзничь, выронив свое оружие, а окровавленный кинжал Вальминта мгновенно освободил Али от веревки. Разбойник, набросивший на Али аркан, в это мгновение уже не дышал, сраженный ударом Фарида. Вальминт и Али обменялись быстрым взглядом, затем араб вскочил и снова ринулся в гущу свалки, крикнув юноше: — Держись рядом со мной! Вдвоем они вломились в линию атакующих, и Али успевал отбивать и наносить удары и одновременно следить, чтобы самые опасные удары не доставались Вальминту. Впрочем, тот сражался, почти не отставая от своего наставника: еще один разбойник, ринувшийся на Вальми со страшным воплем, через минуту расстался с жизнью, пронзенный разящим мечом француза. Али одобрительно кивнул. Вальминт сегодня почти сравнялся с ним в стремительности и силе, защищая жизнь свою и друзей. Схватка кипела: француз сражался с беспримерной силой и отвагой, охваченный страстью и возбуждением битвы, но в гуще схватки дыхание уже с хрипом вырывалось у него из горла и лицо заливал пот. Трудно приходилось и Али, который отвлек на себя четверых. К счастью, в этот момент на помощь двоим храбрецам пробились другие караванщики, которые наконец расправились с разбойниками, пытавшимися взрезать тюки и увести верблюдов. Толпа нападающих отшатнулась и все-таки обратилась в бегство, поняв, что в этот раз игра проиграна. Фарид и его воины остались победителями на поле боя. Правда, два человека были тяжело ранены, но остальные отделались царапинами, которые можно было вылечить за пару дней. Оставалось привести караван в порядок, уложить раненых на носилки, и можно было двигаться дальше. Задерживаться не следовало, хотя разбойники, понесшие тяжелые потери, вряд ли решились бы на вторую атаку. Али, который не получил ни царапины, вместе с другими уцелевшими занялся ранеными. Он почти не обращал внимания на молодого француза, помогавшего ему, и только изредка давал ему указания, как правильно закрепить носилки или закончить перевязку. И лишь когда дела были закончены, он коснулся плеча Вальминта и негромко проговорил: — Ты хороший ученик. В глазах араба было необычное для него тепло. Спустя полчаса караван снова двинулся в путь, хотя и не так быстро, как раньше: следовало щадить пострадавших воинов и везти их как можно более осторожно. Охрана была максимально усилена. Глава II На пороге Знания: (Интермедия часть I)
Тайный культ, дивный сон, скрытый храм… …Ему было двадцать четыре года и он вполне обрел воинскую стать. Темнокудрый, с пылким и отважным взглядом темных глаз, порой повелительных, а порой заразительно смеющихся, он был подобен яркому и живому огню. Друзья горячо любили его и готовы были идти за ним куда угодно, и он по праву был первым среди них. Он с одинаковым упорством овладевал требовавшим каждодневных тренировок воинским искусством и теми тайными знаниями, которые давали ему учителя храма. Он действительно был огнем и светом жизни. И лишь тонкая завеса гордыни пока еще отделяла его от мудрости…
Глава III В поисках Ключа: золотая нить (Интермедия часть II) …Зар помнил, что Гертаний еще раз проверил его знания по арабскому и на это ушел целый час. Потом Старший жрец велел принести в комнату ореховый шербет, сыр и две чаши красного вина, на поверхности которого плавали лепестки роз.
— Мы с тобою хорошо поработали. Скоро ты покинешь храм. Отдохнем.
Они принялись за еду. Вино было несравненно, и от его тонкого аромата у Зара слегка закружилась голова… Но в нем была какая-то горчинка… Гертаний что-то говорил, но Зар смутно слышал его и почувствовал вдруг, что лежит на полу, хотя на самом деле не вполне был в этом уверен и не помнил чтобы падал: скорее, чьи-то руки подхватили его и положили навзничь на прохладные каменные плиты… Перед его глазами поплыли приятные и сладостные видения: плавно кружащиеся в воздухе розы, Айрэни… Он услышал затем голос Гертания, очень ясный: | ||||||